О главенстве международного права над Конституцией РФ

О примате международного права над правом приматов

Конституция РФ, часть 4 статьи 15:

“Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.”

См. в совокупности, например, с п. 1 ст. 23 Федерального закона от 15.07.1995 N 101-ФЗ “О международных договорах Российской Федерации”:

“Международный договор или часть договора до его вступления в силу могут применяться Российской Федерацией временно, если это предусмотрено в договоре или если об этом была достигнута договоренность со сторонами, подписавшими договор”.

Плюс ст. 11 и др. того же ФЗ.

А что думают о приоритете международных норм над национальным законодательством конституции других стран?
 

Конституция Франции:

Статья 53: Мирные договоры, торговые договоры, договоры или соглашения, относящиеся к международным организациям, договоры, касающиеся финансов государства, изменяющие положения законодательного характера, относящиеся к статусу личности, уступке, обмену или присоединению территории, могут быть ратифицированы или одобрены только на основании закона. Они вступают в силу только после ратификации или одобрения.

Статья 54: Если Конституционный совет, запрошенный Президентом Республики, Премьер-министром или председателем одной из палат, заявит, что международное обязательство содержит положение, противоречащее Конституции, то разрешение на его ратификацию или одобрение может быть дано только после пересмотра Конституции.

Статья 55: Договоры или соглашения, должным образом ратифицированные или одобренные, с момента их опубликования имеют силу, превышающую силу внутренних законов, при условии применения такого договора другой стороной.

Конституция Японии:

Статья 98: Настоящая Конституция является Верховным законом страны, и никакие законы, указы, рескрипты или другие государственные акты, противоречащие в целом или в части ее положениям, не имеют законной силы. Заключенные Японией договоры и установленные нормы международного права должны добросовестно соблюдаться.

Конституция КНР:

Статья 5 Государство поддерживает единообразие и достоинство социалистической правовой системы. Никакие законы, указы, или местные правила и инструкции не могут противоречить Конституции.

Конституция Индии:

51. Государство стремится: а) содействовать международному миру и безопасности; b) поддерживать справедливые и основанные на уважении отношения между государствами; с) поощрять уважение к международному праву и договорным обязательствам в отношениях между организованными народами и d) способствовать урегулированию международных споров путем арбитража.

Конституция Бразилии:

Статья 5. Параграф 3. Международные договоры и конвенции по правам человека, которые были утверждены в каждой палате Конгресса, в два тура, тремя пятыми голосов его членов, должны быть эквивалентны поправкам к Конституции (пункт введен Конституционной поправкой № 45 от 2004 года).

Конституция Испании:

Статья 95. Заключение международного договора, содержащего положения, противоречащие Конституции, требует предварительного пересмотра Конституции. Правительство или любая из Палат могут обратиться к Конституционному Суду с тем, чтобы получить от него заключение о том, имеется или нет такое противоречие.

Конституция СССР 1977 г.:

Статья 29. Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничества между государствами; добросовестного выполнения обязательств, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, из заключенных СССР международных договоров.

 

А теперь самое интересное: США  и Великобритания с ее неписаной “конституцией”

Американская Конституция на момент ее принятия не содержала каких-либо критериев, позволяющих отграничить международные договоры, нормы которых имели прямое действие внутри Соединенных Штатов, от соглашений, такой силой не обладающих. Такие критерии были сформулированы позднее американскими судебными органами в рамках доктрины “самоисполнимых” договоров (doctrine of self-executing treaties) на основе толкования соответствующих положений Конституции США.

С того времени в американской юридической практике стали признаваться различия между “самоисполнимыми” и “несамоисполнимыми” договорами. Разграничение международных договоров сегодня во многом зависит от усмотрения судебных органов Соединенных Штатов и требует в каждом конкретном случае тщательного анализа текста договора. Последний важен еще и потому, что в рамках одного и того же международного соглашения одни его положения могут быть признаны “самоисполнимыми”, а другие – нет.

Кроме проблемы разграничения “самоисполнимых” и “несамоисполнимых” международных договоров американская юридическая практика постоянно сталкивается с вопросом о том, имеют ли положения международных договоров преимущество перед нормами федеральных законодательных актов США в случае возникновения противоречия между ними. Ведь формально в соответствии со ст. VI Конституции Соединенных Штатов они обладают одинаковой юридической силой.

Указанная проблема решается в США при помощи выработанного судебной практикой правила “последнего по времени акта” (last-in-time rule), основные тезисы которого сводятся к следующему:

Ситуация становится гораздо более сложной, когда последний по времени принятия федеральный закон вступает в противоречие с ранее принятым международным договором. В подобных случаях американская юридическая практика, как правило, исходит из того, что Конгресс США вправе отвергнуть или аннулировать внутригосударственный эффект международных обязательств США. При этом, однако, специально подчеркивается, что, хотя положения международного договора перестают обладать обязывающей силой для американских судов или административных органов, они сохраняют свою юридическую силу в международном плане.

Значительная часть международных договоров заключается вне рамок процедуры, определенной ст. II Конституции Соединенных Штатов. Количество такого рода актов, получивших наименование “исполнительные соглашения” (executive agreements), стало стремительно увеличиваться начиная с 30-х годов XX в.

В американской юридической практике различают два вида исполнительных соглашений. Первый из них — исполнительные соглашения Конгресса (Congressional Executive Agreements). Они представляют собой разновидность законодательных актов, принятие которых обусловливается международными обязательствами США. Второй вид исполнительных соглашений — исполнительные соглашения Президента США (Presidential Executive Agreements), которые он, как правило, заключает без участия Конгресса или Сената в областях, определенных в американской Конституции в качестве сферы его исключительных полномочий. Следует признать, что право Президента и Конгресса США на заключение международных исполнительных соглашений вне рамок процедуры, предусмотренной ст. II американской Конституции, до сих пор остается достаточно противоречивой областью права и судебной практики.
 

Авторские комментарии

Общефилософский вопрос: Откуда есть пошла привычка тупо копировать каких-то там “других”, а не концентрироваться на собственных интересах и способах их достижения?

Вот, например, в ходе всей этой тихой сапы по вступлению в ВТО одним из самых расхожих “аргументов” апологетов вступления был: “Большинство стран уже в ВТО, а мы что же, хуже?” Хоть мне и несколько неловко всерьез обсуждать эту нумерологическую стимуляцию палеокортекса, но всё же.

Если посмотреть на это “большинство”, можно увидеть 3 четких группы:

Насколько я понимаю, ни в первую, ни во вторую категорию мы на данный момент не попадаем.

Я специально привел норму ст. 23 ФЗ “О международных договорах”, по которой международный договор может начать действовать для РФ (но не факт, что для других сторон договора) не после ратификации (вступления в силу), а сразу после подписания. В ситуации с ВТО, если я не ошибаюсь, именно такую картинку можно наблюдать.

В Конституции РФ (ст. 3) есть такие золотые слова:

Если же принципиально поменять подход на: “Главенствующим источником законодательной власти в РФ является мутная организация, созданная втихаря через 37-ступенчатое представительство, или велеречивая цидулька без официального перевода, подписанная некими челами с невнятными полномочиями, и т.п.” – то тут остается, действительно, только истово надеяться, что эта самая организация каким-то чудом совместит свои политические пассы с интересами отдельного несправедливо обиженного россиянина.

Допустим, у Вас есть квартира, которую Вы сдали неким нанимателям. Которые с определенного момента стали срать в обход толчка, плевать вам в суп и вообще вести себя крайне непринужденно. У Вас как бы два варианта:

Если Вас больше устраивает второй вариант – ну что ж, добро пожаловать в яму с “подснежниками”…

Если конкретно по ЕСПЧ: 815 решений по РФ за 11 с лишним лет – при, например, 70 466 жалоб из РФ за тот же период (13 666 жалоб только за 2009 год). И за эту призрачную чечевичную похлебку кто-то хочет отказаться от права решать свои внутренние дела самому? Это если не вдаваться в суть решений ЕСПЧ – хотя судя по тому, что лично мне попадалось, там у них в обиженных отчего-то всё сплошь сектанты, гей-активисты да ушлые желающие срубить бабла на юридической акробатике.

Да, РФ признает за ЕСПЧ право толковать бумажную основу его деятельности. И Германия, например, признает, только вот:

Вот со следующим абзацем В. Зорькина я, например, согласен:

Профессор, доктор Гертруда Люббе-Вольф, судья Федерального Конституционного суда, написала несколько лет назад статью об этом решении. В ней она чётко объясняет, почему решение Гёргюлю нельзя понимать так, как его понял Валерий Дмитриевич. А именно, что, во-первых, решение все равно поддержало ЕСПЧ и разговоры про возможный конфликт Конституции ФРГ и Конвенции – всего лишь предположения. В большинстве случаев никакого конфликта быть не может, потому что суды ФРГ обязаны толковать даже и Конституцию с учетом позиций ЕСПЧ (как, кстати, и суды РФ). И что, во-вторых, конфликт возможен только в том случае, если право одного человека по ст. 8 входит в противоречие с правом другого человека по Конституции (и ст. 8 Конвенции, только в толковании германских судов), а не с публичным порядком, культурными особенностями страны и тому подобным. Именно такой конфликт имел место в деле Гёргюлю, где заявитель-биологический отец, узнавший спустя годы, что у него есть ребенок, которого бросила мать и который был передан в приемную семью, пытается получить ребенка обратно – то есть права отца по ст. 8 конфликтуют с правами приемных родителей по ст. 8, да и ребенка по той же статье.

Статья, кстати, написана по материалам выступления этой судьи на конференции в по имплементации решений ЕСПЧ в Москве, организованной как раз Конституционным Судом в 2005 году. Так что Валерий Дмитриевич [Зорькин] должен быть в курсе позиции Федерального Конституционного Суда ФРГ по данному вопросу.

Нельзя сказать, что Валерий Дмитриевич первый, кому пришла в голову мысль цензурировать решения ЕСПЧ – это делает Великобритания. Только делает она это в связи с тем, что международное право не входит в правовую систему Великобритании. А Россия, к сожалению или к счастью, международное право в свою правовую систему включила – что прямо сказано в п. 4 ст. 15 Конституции. Хотите стать более “неуступчивыми” – меняйте Конституцию, благо не в первый раз.
 

Еще по теме
 

Алексей Барбук. “Соотношение международного и внутригосударственного права: теоретические аспекты”

Известный итальянский юрист-международник А. Кассезе: Поскольку международное право регулирует поведение не индивидов, а государств, оно не является самодостаточной правовой системой. Государства не имеют ни души, ни способности формировать и выражать самостоятельную волю; они являются «абстрактными» структурами, действующими через индивидов… Индивиды являются субъектами национальных правовых систем, самостоятельно определяющих процедуры избрания или назначения государственных чиновников и автономно устанавливающих круг их деятельности и полномочий. В этой сфере международное право должно подчиниться (must bow) внутренним властям. …Поэтому… международное право не может функционировать без постоянной помощи, содействия и поддержки со стороны национальных правовых систем… В рамках системы государства (скажем, Великобритании) нормы другого правопорядка, такого как международное право, не могут применяться непосредственно, но могут быть только «трансформированы» в правовые нормы данной системы (т. е. в английские нормы). Пока эта трансформация не будет иметь места, международные стандарты будут просто иметь ценность «фактов»7.

Монизм — это теория о том, почему международное право необходимо применять во внутригосударственном праве, а дуализм — теория о том, почему такое применение невозможно.

Государствам на практике как раз и нужны аргументы либо «за», либо «против» непосредственного применения международного права. Поскольку споры приводят нередко к компромиссам, в результате получается эклектическое правовое регулирование, созданное на основе теорий монизма и дуализма, но не укладывающееся ни в одну из этих концепций.

Например, в Великобритании, известной своим традиционно дуалистическим подходом к международным договорам, которые не имеют в английском праве прямого действия, нормы общего международного права рассматриваются в монистическом ключе как часть common law, т. е. часть права страны, и применяются судами непосредственно.

В Германии, где Конституцией признается приоритет и непосредственное действие норм международного обычного права, международные договоры, как общее правило, не могут применяться автоматически без специальной внутригосударственной санкции. В Чехии признается приоритет и непосредственное действие лишь международных договоров, касающихся защиты прав человека.

Профессор Е. Т. Усенко пишет:

Чем более государство вовлечено в систему международных отношений, тем больше оно зависит от международного сообщества, тем более становится открытой правовая система данного государства для непосредственного действия международного права и тем больше вероятность того, что данное государство признает приоритет международного права. В связи с этим государства, которые ориентируют свою экономику на мировой рынок и имеют незначительный стратегический вес либо испытывают острый недостаток в инвестициях, тщательно согласуют свое национальное законодательство с международным правом или признают приоритет международного права и допускают его непосредственное действие во внутригосударственной сфере, чтобы вызвать к себе доверие и получить защиту мирового сообщества. Иначе дело обстоит со сверхдержавами. … отношение таких стран к международному праву как к праву, которое игнорировать нельзя, но и полностью подчиняться которому и ориентировать на которое свои национальные правовые системы также не стоит. … В большинстве правовых школ США международное право имеет второстепенное значение, если вообще и преподается. … в Великобритании Европейская конвенция о правах человека в отличие от большинства государств — членов Совета Европы не является прямо инкорпорированной в национальное право. Британский судья не имеет компетенции применять международное право, когда оно не соответствует национальному праву. Таким образом, хотя Великобритания и должна выполнять Конвенцию и следить за тем, чтобы ее право соответствовало Конвенции, британский судья ничего не может сделать с Конвенцией. Люди, которые полагают, что имеет место нарушение Конвенции, должны обращаться в Страсбург.

Следует учитывать, что международное право не требует признания на внутригосударственном уровне своего примата и непосредственного действия. Выбор способа имплементации международных обязательств остается прерогативой государств. Международное право преимущественно является консенсуальным, а не императивным. Государство может уклониться от выполнения своего международного обязательства, когда это невыгодно для него, и погасить свою ответственность, предоставив компенсацию за совершенное правонарушение. Это, правда, не относится к нормам jus cogens.

Объективно примат международного права невозможно обосновать ссылкой на то, что международное право качественно лучше внутригосударственного. Напротив, сторонники критической правовой школы (Д. Кеннеди, М. Коскенниеми) приведут немало примеров того, как современное международное право до сих пор остается слишком консервативным и «колониальным», отражающим прежде всего интересы истэблишмента наиболее могущественных держав, старого клуба «цивилизованных наций». Политики развивающихся государств могут критически отметить экспансию, навязывание западных стандартов через международное право и подчеркнуть относительный характер самих принципов современного международного права.

Как показывает практика, признание примата международного права даже на конституционном уровне не обеспечивается во всех случаях. Государственные юристы находят всевозможные доктрины, чтобы уклониться от применения международного права в щекотливых для государства ситуациях. А иногда международно-правовое регулирование объективно не в состоянии предоставить достойную замену противоречащим ему внутригосударственным правовым институтам.

———-

Было интересно через столько лет увидеть реальный интерес к вопросу.

На мой взгляд, важно не то, что выше: международное или внутригосударственное право. Важно, чтобы применение их обоих не создавало неприятностей для нас (простых смертных). А какие это неприятности? Популярным языком их можно свести к формуле: “обещают, а когда надо, не дают”.

Объективно международное и внутригосударственное право не лучше, и не хуже друг друга. У них просто разные функции, процентов эдак на 80-90%.

Но есть злосчастные 10-20%, где эти системы пересекаются, “обещают одновременно” (право прав человека, гуманитарное право, международное частное право в части договорного регулирования, морское право, экологическое право, регулирование в рамках интеграционных образований, etc) и когда “бедным” или, наоборот, “обнаглевшим заевшимся” индивидам (будем под ними также понимать не только буржуинов, но и созданные ими юрлица – корпорации) есть интерес обратиться то к международному, то к внутригосударственному праву (в зависимости от удобства и выгоды). Но как бы им не хотелось, право принять решение остается не за ни индивидами, а за государством.

Так вот: задача состоит в том, чтобы решение было справедливым. Теоретически, проще всего, конечно, выбрать монизм или дуализм. Выбрал образец – вот и справедливое решение. Если кого-то чего-то не устраивает, оправдание заключается, что такой выбор в конституции: dura lex – и все. Но на практике, эти простые теоретические решения могут приводить к абсурдным результатам. И тут начинается юридическая софистика, направленная на достижение теоретически неоправданного, зато практически полезного решения (например, теория “самоисполнимости”, как бы забавно не звучал этот термин.

Как писал Мольер, месье Журден прожил 40 лет и только в этом возрасте узнал, что все это время разговаривал прозой. Так же и американцы в начале 19 века узнали, что до этого применяли в своей системе только самоисполнимые международные договоры, зато вот давеча появились несамоисполнимые, которые применять никак неможно :)).

Вообще эти “софистические” отмазки, на первый взгляд, полезные, являются коррумпированными по сути. Они и делают закон “как дышло”, обижая и обманывая простой люд, который может в сердцах спросить: “так где ж мое то право на равную оплату за равный труд без различия по полу, расе, религиозной принадлежности, еtc? Ведь прижимает же меня босс, потому что я гваделупец и незаконный гастарбайтер! Или как объяснить ветерану дедушке Ване, что обещанный соглашением СНГ бесплатный билет от Магадана до Минска – это мечта тех, кто подписывал это соглашение, а не реальность? Соглашение, видите ли, несамоисполнимое.

Что же делать? Я предлагаю использовать концепцию защиты законных ожиданий: если обещание государства (неважно – международно-правовое или внутригосударственное) создало законные ожидания у кого-либо, эти ожидания должны быть исполнены. Если они не могут быть исполнены, то должна быть выплачена компенсация потерпевшим “обнадеженным” потерпевшим индивидам либо им должно быть дано четкое объяснение, во имя каких более высоких целей обещание не было выполнено государством.

С уважением,

Алексей Барбук (Барбук Алексей Владимирович — аспирант кафедры международного права факультета международных отношений Белорусского государственного университета)

›

Вместо послесловия

Справка

Зорькин Валерий Дмитриевич

Председатель Конституционного Суда РФ

Биография (краткая)

Родился 18 февраля 1943, Константиновка, Октябрьский район Приморского края, в семье военнослужащего. Позже его семья переехала в Москву.

Окончил юридический факультет Московского государственного университета им.М.В. Ломоносова по специальности “правоведение” в 1964 году.

19 августа 1991 года Валерий Зорькин подписал заявление группы членов и экспертов Конституционной комиссии, в котором действия ГКЧП расценивались как антиконституционный государственный переворот.

21 июля 1994 года подписан президентом Борисом Ельциным и 23 июля опубликован действующий закон о Конституционном суде, в разработке которого принимал непосредственное участие председатель КС Валерий Зорькин. Закон стал первым федеральным конституционным законом, принятым парламентом по Конституции 1993 года. Новый закон упростил возбуждение дел по жалобам граждан о нарушении их конституционных прав и свобод.

26 февраля 1996 года Центральная избирательная комиссия зарегистрировала инициативную группу по выдвижению Валерия Зорькина на пост Президента России. Однако он отказался баллотироваться в президенты. В заявлении от 28 февраля он отметил, что “данное выдвижение препятствует объединению конструктивных сил и не отвечает требованиям момента”.

6 апреля 2007 года в интервью “Российской газете” Председатель КС призвал к “информационной революции” в правовой системе. “Налицо рост правосознания россиян, а с другой, нередко качество законов и их применение не выдерживают международной судебной оценки… Законы и другие нормативные акты часто доходят с запозданием – и до населения, и до правоприменителей. Главный путь исправления ситуации – информационная революция в интересах всей нашей правоприменительной системы“, – сказал Зорькин.

29 декабря 1992 года Зорькин стал первым лауреатом премии “Национальное согласие”, учрежденной редакцией газеты “Комсомольская правда” и неправительственным комитетом “Национальное согласие” ‑ “за гражданский поступок, совершенный им 9 ‑10 декабря 1992 года”.

Награды

•     Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (19 октября 2011 года) — за большой вклад в укрепление конституционных основ российской государственности и развитие конституционного правосудия.
•     Орден «Преподобного Сергия Радонежского» II степени (21 октября 2008 года) — за труды на благо Отечества.
•     Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (18 февраля 2008 года) — за большой вклад в развитие конституционного правосудия в Российской Федерации и многолетнюю плодотворную деятельность.
•     Заслуженный юрист Российской Федерации (23 марта 2000 года) — за заслуги в укреплении законности и многолетнюю добросовестную работу.
•     Почётная грамота Президента Российской Федерации (12 декабря 2008 года) — за активное участие в подготовке проекта Конституции Российской Федерации и большой вклад в развитие демократических основ Российской Федерации.
•     Медаль Столыпина П. А. I степени (Правительство Российской Федерации, 28 января 2013 года) — за заслуги в становлении и развитии конституционного правосудия и многолетнюю плодотворную государственную деятельность.
•     Благодарность Президента Российской Федерации (2 февраля 2013 года) — за заслуги в укреплении конституционных основ российской государственности и многолетнюю плодотворную работу.
•     Орден «Полярная звезда» (18 сентября 2014) — за вклад в развитие двусторонних отношений между Россией и Монголией.