Мифы и факты о кущевской атаке

Продолжение цикла статей на тему событий 80-летней давности, посвященый обороне нижнего Дона и Кубани в 1942 году и роли 17-го кавалерийского казачьего корпуса, показавшего в те трагические дни пример героизма, силы духа и стойкости.

Предыдущие статьи:

• Глава 1. Военно-стратегическая обстановка на юге России летом 1942 г.
• Глава 2. Оборона нижнего Дона и Кубани в июле 1942 г.
• Глава 3. Боевые задачи 17 кк и приданных ему частей по обороне нижнего Дона в июле 1942 г.
• Глава 4. Боевой состав частей Северо-Кавказского фронта, действовавших совместно с 17 КК в июле-августе 1942 г.
• Глава 5. Враг уже на Кубани
• Глава 6. Ейский оборонительный рубеж
• Глава 7. Кущевский рубеж 02.08.1942 – 04.08.42 г. и Кущевская атака

---

Казалось бы, все точки в спорах о значимости казачьей атаки 1942 года под Кущевской давно расставлены, но до сих пор находятся скептики, желающие приуменьшить её значение в боях за подступы к Кавказу и Закавказью — Дон и Кубань. В этой главе попробуем разобрать основные аргументы скептиков.

ТЕЗИС ПЕРВЫЙ

Военно-тактическое значение Кущёвской атаки в масштабах фронта и всего первого оборонительного этапа нижнего Дона и Кубани было не столь велико.

---

Отнюдь. Тактическая победа была однозначно — упорное сопротивление советских войск на этом направлении было чрезвычайно необходимо для достижения одного важного стратегического фактора. В июле 1942 года заместитель наркома нефтяной промышленности был вызван в Кремль к Сталину, где получил приказ — нужно сделать всё, чтобы ни одна капля нефти не досталась врагу. На эту операцию отводилось всего пять дней. Именно в эти дни на Майкопских нефтепромыслах шла интенсивная работа по их уничтожению.

Кущёвская атака, как и другие оборонительные бои в соседних станицах, дали возможность выиграть время для выполнения приказа. Наступление, таким образом, удалось задержать на несколько дней.

Тактическому успеху атаки способствовала внезапность. Следует также учесть, что наличие автоматического оружия и пулеметов само по себе еще не означает возможность остановить массированную кавалерийскую атаку. Для этого необходимо, прежде всего, правильное расположение пулеметных точек (с флангов и на определенной дистанции). Видимо, немцы не ожидали удара днем в конном строю, это было довольно редким тактическим приемом.

Лишь на первый взгляд кавалерийская атака на оборонительные позиции немецкой армии может показаться безумием. Кущевскую атаку не зря считают образцовой казачьей лавой.

Еще с XVIII века основным тактическим приемом казачьей лавы становился стремительный натиск разомкнутым строем. До появления огнестрельного оружия – двумя и более военными шеренгами. Затем – одной. При натиске всадники старались захватить фланги и нанести сокрушительный удар. Если это не удавалось, в дело шел сомкнутый резерв – так называемый «маяк», находящийся в тылу. Атакующие казаки организованно отступали, увлекая противника в засаду, где поджидал резерв.

Итак, применение артиллерии против широкого фронта наступающей конницы не очень-то эффективно. К тому же, большинство немецких солдат были вооружены магазинной винтовкой Mauser 98к c магазином на 5 патронов. После каждого выстрела нужно перезаряжать, прицеливаться. За время казачьей атаки солдат успевал отстрелять максимум один магазин. На перезарядку времени нет. Ну а дальше — бежать.

И даже не это самое главное. Куда важнее морально-психологический эффект.

Враг получил не только удар по самолюбию, но и познал страх, который засел где-то глубоко, и позже, наверняка, дал о себе знать. Боевой дух красноармейцев напротив укрепился. Подвиг казаков вдохновил наших солдат ещё не на одну успешную атаку.

ТЕЗИС ВТОРОЙ

В конце июля 1942 г. армия была полностью деморализована, и даже приказ Верховного Главнокомандующего № 227 от 28 июля 1942 года, который в войсках сразу же окрестили: «Ни шагу назад!», не смог остановить панического бегства, в том числе, и казаков 17-го кавкорпуса, который после отхода за р. Кубань оставил на произвол судьбы Азовскую военную флотилию.

---

Цитата из приказа № 227 от 28 июля 1942 г. № 227 наркома обороны СССР И. В. Сталина, широко известного под названием «Ни шагу назад!»:

«Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток… У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит, загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.» [53]

Как видим, панические настроения в те дни, действительно были, но только не в казачьих соединениях на Кубани. Более того, на фоне масштабного отступления, первыми, кто выполнили приказ № 227, были именно кубанские казаки. А ведь гитлеровцы возлагали на них большие надежды.

Действительно, в начальный период войны немцам удалось привлечь на свою сторону довольно большое число казаков, продавшихся за обещания создать независимое казачье государство и идеи реванша за проигранную гражданскую войну.

В 17-м кавкорпусе таких настроений не было. Ещё на этапе его формирования были отсеяны все неблагонадежные.

Гитлеровцы возлагали неоправданные надежды на российское казачество. Официальная пропаганда обещала им, что казаки будут встречать освободителей с цветами и с радостью, в массовом порядке обратят свое оружие против большевиков.

И хотя с казаками Красной Армии немцы встречались уже не раз, именно кущёвская атака произвела чрезвычайно мощный психологический эффект и породила множество слухов, легенд по обе стороны фронта. Именно поэтому сейчас так трудно найти упоминания о ней в немецких источниках, поэтому и современные духовные наследники доктора Геббельса столь старательно занижают значение и масштаб этой славной страницы российской военной истории и истории казачества.

А вот азовское побережье и Азовскую флотилию казаки 17-го кавкорпуса оставили без прикрытия вовсе не из трусости. И это не было паническим бегством. Перегруппировка производилась согласно приказу Северо-Кавказского фронта № 0077/ОП от 04.08.42 г. — спустя два дня после легендарной кущевской атаки. Этот отход, был исключительно форсированным, ибо частям предстояло пройти 250-260 км за трое суток под воздействием авиации противника и непосредственном преследовании.

Казаки и командиры заявляли:

«Жаль, что отступаем. Мы готовы повторить самые бешенные атаки и задержать врага».

Отход с занимаемых оборонительных рубежей прошел организованно. При отходе из станиц Ленинградская и Крыловская взорваны все материальные базы, уничтожены коммуникации, подожжены скирды с хлебом и т.д.

Так что ни о каком «деморализованном казачестве», а уж тем более, о трусости казаков и речи быть не могло. Рассуждать, по меньшей мере, кощунственно.

ТЕЗИС ТРЕТИЙ

Заслуги казаков 17-го кавкорпуса преувеличены. Их кавалерийские наскоки были спонтанными и плохо скоординированными. Цифры потерь врага оказались преувеличенными, что отметил в своем письме ЦК ВКП(б) 28 октября 1942 г. зам. командира 17 кк полковник Бадардин, откомандированный генерал-лейтенантом Кириченко из корпуса за несогласие в предоставлении приукрашенных донесений.

---

Процитируем выдержку из того самого письма полковника-правдорубца Бардадина в адрес ЦК ВКП(б) от 28 октября 1942 г.:

«…В результате атаки наши части станицу Кущёвскую не заняли, противник оставался на занятых им позициях. Потери с нашей стороны – 400 человек убитых и раненых, около 200 лошадей. Со стороны противника – максимум 100-150 зарубленных и покалеченных, 3 человека пленных. Трофеи – 6 мулов, 5 автоматов… Всего по всему фронту Кущёвская, Шкуринская, Канеловская было уничтожено не более 500-600 немцев, в плен взято 13 чел.
В донесении в штаб фронта было указано: казаками зарублено 5000 чел. и взято в плен 300 чел., что далеко не соответствует действительности». [48, ч. 17]

Это письмо полковника поступило к секретарю ЦК ВКП (б) Г. М. Маленкову — фактически заместителю Сталина по партийным делам, а уже он переадресовал его генералу армии Жукову – другому заместителю Сталина, но уже как заместителю главкомверха.

Г. К. Жуков поручил главному инспектору кавалерии генерал-полковнику Городовикову провести расследование по существу.

В начале 1943 г. О. И. Городовиков докладывал Жукову:

«За слабое управление частями корпуса во время боевых действий, преувеличение данных о противнике и его потерях, а также за необоснованное представление к гос. наградам военфельдшера Бражник и машинистку Кондрус, со своей стороны, считаю необходимым на командира 4-го гвардейского казачьего корпуса генерал-лейтенанта Кириченко наложить дисциплинарное взыскание»

Проверяющие старшие офицеры (полковник Лавров и подполковник Карышев) утверждали в своём докладе:

«Бардадин не прав, что корпус серьёзных боёв с противником не вёл, а был вовлечён в поток отходящих частей».

Полковник Бардадин оказался не прав и по другим вопросам. Совершенно верно получили награды и другие лица, которые указаны в его письме (батальонный комиссар Шутковский и начальникк ПО полковой комиссар Манилис, получившие ордена Ленина за кущёвскую операцию).

Командир 4-го ГКККК отвергал любые сомнения в правдивости собственных донесений, утверждая:

«Никогда в практике службы с моей стороны не было случаев допущений неточных или преувеличенных информаций о деятельности вверенных мне частей».

И всё же, как свидетельствуют архивные документы, преувеличения, и не только со стороны Н. Я. Кириченко, допускались, иногда нарочито, иногда ошибочно, поскольку в боевой обстановке действительно трудно было точно оценить нанесённый врагу урон. Нередко в донесениях суммировались данные разных родов войск (пехоты, танкистов, артиллеристов, кавалеристов и т.д.) приписывавших каждый себе общий успех.

Напомню, основанием для серьезной проверки на самом высоком уровне послужило письмо полковника Бардадина от 28 октября 1942 г. О результатах проверки генерал-полковник Городовиков представил доклад генералу армии Жукову в начале 1943 года.

А теперь обратимся к более позднему документу, датированному 06.08.1943 г. — описанию боевых действий 15-й Донской кавдивизии [52] в период с 31.07.42 по 04.08.42 года, Там дается не только общий анализ обстановки на Ейском (Кущевском) рубеже и последовательный ход боевых действий 15-й кд совместно с другими частями корпуса, но и приводятся данные о потерях с обеих сторон:

«Всего за трое суток боев под Кущевская потери дивизии составили: убитыми – 93 человека, ранеными – 338 человек и конского состава, выбыло из строя 132 лошади.

За это время противник, не считая двух батальонов, уничтоженных во время конной атаки 13 кд, потерял убитыми и ранеными не менее 2050 солдат и офицеров.»

С трудом верится, что вскоре после широкомасштабной проверки данных, что называется, «не взирая на лица и должности» кто-то посмел бы положить на стол начальнику штаба командующего кавалерией Красной Армии генерал-майору Мартьянову сколь-нибудь недостоверные данные. Наверняка, их многократно проверили. Так что автор склонен доверять именно этим цифрам.

Позже было подсчитано, что 17-й кавалерийский корпус в оборонительных боях за ДЕСЯТЬ ДНЕЙ июля – августа 1942 года потерял 2163 человека (убитыми, раненными и пропавшими без вести).

А теперь сравните с количеством вражеских солдат и офицеров уничтоженных за ТРОЕ СУТОК — 2050.

Но можно попробовать привести и другой аргумент. Даже если сопоставить цифры потерь сторон согласно журналу боевых действий, и принять их равнозначными (1:1), то нужно учесть что наши кавалеристы в этом бою были атакующей стороной.

А военная наука гласит, что атакующие несут потери в три, а то и в четыре раза больше обороняющихся. Немцы в этом бою были обороняющейся стороной. Следовательно, счёт один к одному — это более чем достойный счёт.

Для полноты картины приведем цифры потерь немецкой стороной во время конной атаки, указанных в разных источниках:

• в журнале боевых действий 13-й (10-й гв.) кавалерийской дивизии – до 400 человек;
• в политдонесении начальника политотдела 13-й дивизии батальонного комиссара Костина – более 1000 человек;
• в журнале боевых действий 15-й (11-й гв.) кавалерийской дивизии – до 1500 человек;
• в наградном листе на начальника штаба корпуса полковника А. И. Дуткина – более 2000 человек;
• в письме командира корпуса генерала Кириченко Н.Я. секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) говорится, что 13-я кавалерийская дивизия «… в своей конной атаке изрубила более 2000 человек, плюс к тому артиллерийским и миномётным огнём уничтожено, по-моему, такое же самое количество фашистов».

Как относиться к приведённым цифрам? Как подтвердить или опровергнуть то или иное число? Ведь подсчитать потери немцев в том бою нам было не дано, так как поле боя осталось за ними. Часто в боевой обстановке действительно трудно произвести подсчёт нанесённого врагу урона. Широкое освещение действий казаков по радио и в газетах того времени не было лишено пропагандистского налёта, преувеличений и даже искажения фактов. Здесь ярко высветился именно тот случай, когда объективность принесена в жертву «политической целесообразности». [54]

ТЕЗИС ЧЕТВЕРТЫЙ

«Казаки бросались с шашками на вражеские танки, а наши танкисты проявили нерешительность в бою. Поэтому командира танковой группы расстреляли за трусость».

---

Отповедь на этот тезис скептиков достаточно полно представили авторы книги «Легендарная Кущевская атака» (2-е изд., 2014 г.) [54] Александр Дрига и Людмила Рогочая. Ниже (с разрешения авторов) приводится отрывок из их книги:

«Настало время расставить точки и в вопросе «…о танковой атаке немцев» в том бою под станицей Кущёвской 2 августа 1942 года. В описании хода атаки двух полков 13-й кавалерийской дивизии в конном строю широко используется штамп:

«…и пошла конная лава на наступающие гитлеровские полчища, на танки, пушки и пулемёты…»,
«…казаки на полном галопе подскакивали к танкам, закрывали бурками смотровые щели и поджигали их бутылками с зажигательной смесью…»,
«…от огненных взрывов гранат и разбиваемых о броню бутылок с зажигательной смесью вспыхивали танковые баки…».

Но в воспоминаниях непосредственных участников атаки в конном строю нет ни одного слова о немецких танках. Ни начальник политотдела 13-й кавалерийской дивизии полковник Шипилов Б. С., ни командир 1-го эскадрона 32-го кавалерийского пока старший лейтенант И. И. Сердцов, ни командир сапёрно-подрывного эскадрона 29-го кавалерийского полка младший лейтенант М. И. Пекло не говорят в своих воспоминаниях о немецких танках в той атаке.

Нет упоминания о немецких танках во время атаки и в архивных документах 17-го кавалерийского корпуса. Нет ни одного награждённого казака за уничтоженный танк в том сабельном бою. А ведь казаков награждали даже за 2-3 зарубленных солдата противника. Так, например, знаменитые казаки 32-го полка Каменев П. Г. (57 лет) и Грачёв М. Ф. (62 года), зарубив в бою по три вражеских солдата, как следует из их наградных листов, были награждены орденами Ленина.

Единственное упоминание о десяти подбитых немецких танках встречается в наградном листе на начальника штаба корпуса полковника Дуткина А.И. при описании его подвига. Но его не было в рядах атакующих конников. Выполняя приказ командира корпуса, полковник Дуткин находился в 15-й кавалерийской дивизии , которая вела наступление в пешем строю на станицу Кущёвскую. Наличие немецких танков в полосе конной атаки полков 13-й дивизии, да и в полосе всех атакующих подразделений корпуса под Кущёвской, не нашло подтверждения. Разумеется, немецкие танки были, и казаки вступали с ними в бой – и в Кущёвской, и в Шкуринской, и в Канеловской. Но именно в легендарной Кущёвской атаке, в полосе наступления полков 13-й Кубанской казачьей дивизии, немецкие танки не противостояли нашим конникам.

Немецкие танки во время атаки находились в северной части станицы Кущёвской перед взорванными мостами – железнодорожным и автомобильным, которые были уничтожены отходящим сапёрным батальоном и начальником дивизионной школы младших командиров капитаном Архиповым по приказу командира 12-й кавалерийской дивизии . Это подтверждается данными авиаразведки.

Из разведдонесения № 4 от 31.7.42г. 132-й бомбардировочной авиадивизии:

«…Кущёвская – на северо-восточной окраине 18 танков» .

Из оперативной сводки №347 от 31.07.42г. этой же авиадивизии:

«… скопление мотомехвойск и танки противника на северной окраине Кущёвская» .

Немецкие танки и бронемашины неустановленной численности появились уже после атаки, когда 13-я кд находилась в районе сбора за боевыми порядками 15-й кавалерийской дивизии.

В отчёте о боевых действиях 15-й кд имеется запись следующего содержания:

«…к вечеру 2 августа перед фронтом дивизии была полностью 4 гсд (горно-стрелковая дивизия – авт.), усиленная конницей, артиллерией и танками».

А атака, согласно отчётной карте 17-го кавалерийского корпуса за 2 августа 1942 года, была закончена к 16:00.

Отсутствие немецких танков нисколько не умаляет подвиг казаков и командиров 17-го кавалерийского корпуса. А легенды о всадниках, летящих с шашками наголо на танки, возникли в результате сплетений воспоминаний всех участников битвы под Кущёвской и, скажем прямо, в результате работы недобросовестных авторов, способных, как говорят в народе: «ради красного словца и мать родную не пожалеют».

Вот такие авторы за прошедшие годы сумели заболтать героическую суть происходивших событий тех дней под станицами Кущёвской, Шкуринской и Канеловской, оставив только блеск казачьих шашек, сверкающих над головами идущих в атаку казаков.

В оборонительных боях 17-го кавалерийского корпуса принимала активное участие отдельная Орловская танковая бригада, на период боёв находившаяся в оперативном подчинении командира корпуса. Танковая бригада была сформирована на базе Орловского танкового училища им. Фрунзе в спешном порядке – через 14 часов с момента получения приказа на формирование бригада в основном была сформирована.

Несмотря на то, что на комплектование бригады были направлены вся исправная бронетехника и 90% вооружения, до полной штатной потребности бригаду сформировать не удалось. Не были сформированы зенитная и противотанковая батареи, а в обоих танковых батальонах не хватало 19 танков, в основном легких Т-60 – 16 ед. В ночь на 26-е июля 1942 года бригада двумя эшелонами убыла со станции Майкоп на фронт.

29 июля Орловская танковая бригада была подчинена 15-й кавалерийской дивизии и сразу же вступила в бой в районе хутора Бирючий. По приказу командира 15-й кавалерийской дивизии 30 июля она была сосредоточена в станице Канеловской, а затем по приказу командира 17-го кавалерийского корпуса 1 августа была выведена в резерв и передислоцирована в станицу Ленинградскую. Но в резерве она пробыла недолго – около 12 часов.

В ночь на 2-е августа 1942 года командир Орловской танковой бригады полковник Вармашкин С. П. получил приказ от командира 17-го корпуса на прикрытие левого фланга 13-й кавалерийской дивизии и обеспечение её атаки в конном строю на прорвавшего оборону противника. Как и все атакующие части, танковая бригада к указанному времени в район сосредоточения не прибыла, и атаку начала по общему сигналу.

Однако, как отмечают все участники атаки, танковая бригада задачу по обеспечению наступления двух полков 13-й дивизии в полной мере не выполнила. В начальный период атаки танки двигались настолько медленно, что конница ушла вперёд, тем самым приняв на себя весь огонь артиллерийского и миномётного огня.

Более того, когда немцы на пути атакующих поставили мощный заградительный огонь, танки остановились перед стеной разрывов, а потом с разворотом влево вообще ушли в тыл. Казаки же не отвернули и с большими потерями прошли сквозь этот заградительный огонь.

Описание этого эпизода уже приведено выше в воспоминаниях командира сапёрно-подрывного взвода 29-го Адыгейского кавалерийского полка младшего лейтенанта Пекло М. И.

Командир эскадрона 32-го Курганинского кавалерийского полка старший лейтенант Сердцов И. И. в своей схеме атаки, нарисованной им в 1976 году, также указал, что танки ушли в тыл. Что остановило танкистов? Какая была тому причина? Почему танки бросили атакующую конницу? Мы этого уже никогда не узнаем.

Можно предположить, что причиной была неслаженность в действиях – ведь спешность формирования бригады исключала возможность боевого сколачивания формируемых подразделений. Нам известно лишь то, что танковая бригада, имея в своём составе 30 танков Т-34, БТ-7, с марша 29 июля 1942 года вступила в свой первый бой под хутором Бирючим. Бой длился до глубокой ночи. В том бою танкисты не дрогнули и не отступили. Свои позиции оставили по приказу командования, прикрывая отход казаков 15-й Донской кавалерийской дивизии.

К моменту вывода бригады в резерв корпуса в Орловской танковой бригаде осталось в строю 13 танков, которые и приняли участие в Кущёвской атаке. Во время боя танкисты ходили в атаку 4 раза, а несколько танков ворвались в станицу и полтора часа вели в ней бой.

За время атаки бригада потеряла 138 человек, в том числе убитыми 80 человек. Немцами подбито и сожжено на поле боя 7 танков.

По результатам боёв под хутором Бирючий, посёлками Калиновка, Молотьба, станицей Кущёвской в Орловской танковой бригаде командованием за мужество и отвагу было награждено 49 курсантов и офицеров – больше, чем в других приданных корпусу частях усиления.

Однако за атаку под Кущёвской командир бригады полковник Вармашкин С. П. награждён не был, несмотря на то, что его наградной лист был подписан командующим Северо-Кавказским фронтом маршалом Будённым С. М. и членом Военного Совета фронта Кагановичем Л. М.

Командующий автобронетанковыми войсками управления РККА генерал-полковник Федоренко Я. Н. наградной лист на полковника Вармашкина С. П. не утвердил. Вероятно, по причине крайне нерешительных действий танковой бригады в начале атаки и, как следствие, расстрела майора-танкиста – командира второго танкового батальона полковником Миллеровым Б. С.

Да, такой факт имел место. Об этом говорят в своих воспоминаниях ветераны 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Например, секретарь Совета ветеранов 4 ГКККК г. Москвы И. Совков писал:

«… Я выслушал замечания товарищей, что при записи на плёнку не следует описывать эпизод расстрела Миллеровым командира танковой группы, так как это факт самоуправства. При записи на плёнку я его исключил. Однако я не мог его изъять из воспоминаний. Что было – то было. Прошлое нельзя изменить».

Другой ветеран корпуса, Старков Д. Т., отвечая в 2000 году на вопрос корреспондента газеты «Кубанские новости» о Кущёвской атаке, сказал следующее:

«… Самое страшное было, когда танки нашего прикрытия вдруг пошли влево, оголив конницу. Сразу после боя Миллеров вызвал командира танкистов к себе и тут же, на этом поле разрядил в него обойму своего пистолета».

По окончании атаки, оставшиеся в живых казаки и танкисты стали свидетелями сцены расстрела командира 2-го танкового батальона Орловской танковой бригады, который был назначен старшим в атакующей группе танков, майора. Нельзя читать без внутреннего содрогания и неотвратимости происходящего слова, описывающие расстрел майора-танкиста. Участник конной атаки Пекло М. И. свидетельствует:

«Потом мы нагнали группу всадников, впереди которой ехали командир дивизии полковник Миллеров и комиссар дивизии Шипилов. Последний был очень возбуждён, в очках в металлической оправе, с клинком в руке с засохшей кровью, который он не вкладывал в ножны. Он говорил Миллерову, как увлёкся в атаке, как рубил и ещё что-то, что я не расслышал. Миллеров был очень бледен с осунувшимся худым лицом, глаза ввалились. Он рассеянно слушал комиссара и смотрел влево вперёд, в лесопосадку, где выстроились наши танки, а у машин – их экипажи. Потом он вытащил пистолет и когда поравнялся с танкистами, скомандовал: «Майор, ко мне!».

Крепко сбитый крепыш небольшого роста сперва бегом, потом, чётко печатая шаг, подскочил к Миллерову и успел только сказать: «Товарищ полковник…», как Миллеров его перебил: «Майор! Вы – предатель!» и разрядил обойму в упор.

От этой сцены стало как-то муторно. Но никто в мыслях не осуждал командира дивизии, законы войны суровы и он поступил соответственно обстановке. Приказ танкистами не был выполнен и главный виновник должен был за это понести наказание.

Экипажи, свидетели этой сцены, стояли навытяжку с бледными лицами, но Миллеров проехал мимо, даже не взглянув в их сторону…».

Расстреляв майора-танкиста, полковник Миллеров Б. С. превысил свои полномочия – ведь согласно приказу Народного Комиссара Обороны Сталина И. В. № 227 от 28 июля 1942 года, виновный должен был быть предан суду военного трибунала. Но полковник Миллеров Б. С., посчитав командира второго танкового батальона предателем, произвёл расстрел на основании приказа 227:

«… командиры… отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины».

Однако требование о расстреле на месте относится только к «… трусам и паникёрам». Но предыдущие бои показали, что расстрелянный майор-танкист не был паникёром, а тем более – трусом. А то, что перед своим расстрелом он даже в боевой обстановке подошёл к полковнику Миллерову Б. С. с соблюдением всех требований строевого Устава РККА, говорит о его высоком профессионализме. Вот так, в лице расстрелянного майора, наша армия потеряла подготовленного командира, способного и могущего нанести врагу ощутимые потери. [54]

ТЕЗИС ПЯТЫЙ

«Казаки, обиженные советской властью, поголовно переходили на сторону врага».

---

Этот миф наиболее живуч. Исчерпывающее исследование по этой теме имеется в книге кандидата исторических наук Г. М. Куркова «Верные долгу» [55].

Большинство партийных руководителей Третьего Рейха, включая Розенберга, считали, что казаки не являются обособленной национальностью, а потому не заслуживают к себе какого-то специального обращения. Армейское же руководство Германии понимало сложность восполнения потерь только за счет собственных ресурсов, а потому выступало за создание специальных боевых частей из казаков, и начале их использования в рядах вермахта.

15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать в борьбе против партизан и на фронте в качестве «равноправных союзников» казаков и кавказцев.

Так было положено начало формированию национальных легионов из представителей тюркских и кавказских народностей. В приказе указывалось, что последние «по своим религиозным убеждениям являются в основной массе противниками большевизма» и что с ними «следует обращаться хорошо, для того, чтобы завоевать их расположение» . [55, с. 262]

Летом 1942 года по инициативе штаба командующего лагерями военнопленных на Украине был образован центр формирования казачьих частей, куда в соответствии с приказом командующего от 18 июня предписывалось направлять всех военнопленных, являющихся казаками по происхождению и считавших себя таковыми.

К 28 июня 1942 года там было сосредоточено 5286 казаков, прибывших из лагерей Ковеля, Дарницы, Белой Церкви и других мест. [55, с. 264]

Специальным приказом было предусмотрено формирование кубанских, донских, терских и сводных казачьих полков. Примерно половина их личного состава не имела никакого отношения к казачеству.

Многие военнопленные объявляли себя «казаками» и «украинцами», так как им немцы всегда отдавали предпочтение. [55, с. 262]

В августе 1942 года дивизии вермахта прорвались к Волге, выйдя на исконные территории донских, кубанских и терских казаков. Подавляющая часть казачьего населения не сотрудничала с немцами.

Несмотря на различные перегибы в политике советского руководства, большая часть казачьего населения на оккупированных территориях не сотрудничала с немцами и активно воевала против захватчиков в рядах Красной Армии и партизанских отрядах. Согласно мобилизационным планам, на 1 августа 1942 года в Краснодарском крае числилось 130 партизанских отрядов с общим количеством 5049 человек. [55, с. 265]

Но всё это общие оценки. Вернёмся к боевому составу 17-го казачьего кавалерийского корпуса. В него вошли, помимо кубанских и донских казаков, представители Адыгеи, Северной Осетии и Карачаево-Черкессии.

Но не национальное многообразие было особенностью 17-го кавалерийского корпуса, а то, что он состоял исключительно из непризывных стариков добровольцев и подростков допризывного возраста.

В строй встали даже те казаки, которым было за 60. Многие воевали не только в гражданскую войну, но еще и в первую мировую.

К примеру, при формировании в станице Кущевской 29-го казачьего добровольческого эскадрона требовалось призвать 120 человек, а добровольцами записались 264 человека: 87 стариков и 177 молодых.

В одном эскадроне могли служить и отец, и сын, и братья. Казак И. Д. Зубенко прибыл с супругой, двумя дочерьми и 17-летним сыном.

Разве могли ТАКИЕ добровольцы перейти на сторону врага?

Обиженные на советскую власть, и сотрудничавшие с гитлеровцами на Кубани были. Это факт. Но только не среди казаков 17-го кавкорпуса. защищавших, в буквальном смысле, свою землю. Итак, ни о каком массовом предательстве казачества даже речи не может быть.

ТЕЗИС ШЕСТОЙ

«Не только кущевская атака, но и все оборонительные бои на Кубани не имели никакого стратегического значения».

---

На первый взгляд, сторонники этого тезиса абсолютно правы. Если взглянуть на гитлеровский план по захвату Кавказ «Эдельвейс», то очевидно, что он был проработан сразу по трем направлениям. Первое — по военно-грузинской дороге на Баку, второе — через Краснодар на Туапсе, третье — через горы в Закавказье. Основная цель — нефть Грозного и Баку.

87% всей добычи нефти в годы войны было сосредоточено на Кавказе. На Баку приходилось 73%.

Бросок в Закавказье был важен Гитлеру ещё по одной причине. В этом случае обеспечивался выход в Иран, на Ближний и Средний восток — в страны Персидского залива.

Помимо захвата нефтеносных полей удалось бы перерезать персидский коридор — путь, по которому Советский Союз получал помощь от союзников по лендлизу. До 1942 года грузы поступали через Владивосток, Мурманск и Архангельск. В 42-м — в основном через южную «дорогу жизни» — персидский коридор.

Персидский коридор представлял собой длинный, но относительно безопасный путь. Корабли из США шли вокруг Африки до портов Персидского залива (около 75 дней), а потом грузы по территории Ирана доставлялись к границе СССР. Доля персидского коридора во всех поставках по ленд-лизу составила 23,8%.

Если бы немцы прорвали оборону Новороссийска и Туапсе, немцы вышли бы на Новороссийско-Сухумское шоссе и прошли бы дальше по побережью к Грузии. Тогда, вне всякого сомнения, в войну против Советского Союза вступила бы еще и Турция.

Турция занимала в тот момент выжидательную позицию. На границе с СССР была достаточно мощная военная группировка. И к лету 1942 года её численность увеличилась в два раза. Но турецкая армия была заведомо слабее советской. Об этом свидетельствует история всех войн с русскими. Потому турки ждали момент, когда можно взять русских голыми руками.

Вот тогда расклад сил в регионе изменился бы кардинально. А это значит, что исход войны мог быть совсем иным, поскольку борьба за нефть была бы проиграна.

В этом и заключается истинное значение боёв на Кубани. А теперь вспомним, сколь стремительным было продвижение гитлеровцев, стремившихся помимо выполнения основной задачи — захвата нефтеносных месторождений, решить и ещё одну задачу — взять в кольцо и уничтожить группировку отступающих советских войск, не дав им закрепиться на оборонительных рубежах.

В этой ситуации задержка противника даже на несколько часов могла стать для наших войск решающей. И казаки 17-го кавалерийского корпуса обеспечили красноармейцам передышку, дав отпор отборным гитлеровским войскам на рубеже станиц Кущевская – Шкуринская – Канеловская. Можно спорить лишь о том, на сколько суток — двое, трое или четверо.

Бесспорно одно — за этот срок советские войска успели перегруппироваться и организованно отступили. Котла не получилось. Майкопская нефть немцам не досталась. Новороссийск и Туапсе выдержали натиск. Враг не прошел в Грузию. Турция не вступила в войну.